Людвиг ван Бетховен (1770–1827)

Симфония № 4 си-бемоль мажор, op. 60 (1806)

I. Adagio – Allegro vivace

II. Adagio

III. Allegro vivace

IV. Allegro ma non troppo

Давно замечено, что симфонии Бетховена, имеющие нечётные номера, носят более героический характер, а чётные – лирический или скерцозный. Четвёртая кажется типичной «чётной» симфонией – вдохновенным поэтическим интермеццо между Третьей и Пятой. Композитор, завоевавший репутацию ниспровергателя традиций, вдруг возвращается к идеальной модели, воплощённой в Парижских и Лондонских симфониях Гайдна. Впрочем, образцами для него также послужили поздние гайдновские мессы и оратории. 

В I части поражает контраст между медленным вступлением и allegro в целом. Ближайшие аналогии можно найти лишь в начале «Сотворения мира» Гайдна, где дано противопоставление двух первоначальных мировых сил – тьмы и света, или хаотического небытия и победоносного бытия. Вопреки озадачивающе-сумрачному началу, allegro лишено какого-либо драматизма. Выбор тональности си-бемоль мажор в рамках поэтики Бетховена означал светлую силу, благородную мужественность, позитивность душевного настроя, горделивую уверенность в собственных силах. Переклички деревянных духовых, подобные птичьи голосам, предвосхищают темы «Пасторальной» симфонии. 

Вторая часть – шедевр бетховенской лирики. В период работы над симфонией композитор был влюблён в Жозефину Дейм, и, возможно, сложный комплекс переживавшихся им тогда чувств, включающий в себя и восторженное преклонение, и сладостную надежду, и предчувствие обречённости этой любви, отозвался в его музыке. Мелодия главной темы – «песнь любви», начинающаяся с высшей точки... Вторая тема создана словно бы из ничего, из вздохов, грёз и мимолётных ощущений. 

Быстрый темп III части ассоциируется скорее со скерцо, нежели с менуэтом. В таких случаях подразумевался не изящный светский танец, а его весёлый простонародный собрат, мало озабоченный хорошими манерами и легко переходящий в модный лендлер или немецкий танец с синкопами. 

В финале неординарность композиторских идей спрятана за жанром бойкого контрданса. Этот жанр прекрасно сочетается со стилистикой оперы-buffa или скерцо, что мы видим и в данном случае. Из весёлой неразберихи главной темы выплывает пара лирико-комических персонажей (перекличка гобоя и флейты), чьё появление даёт повод к задорной пикировке духовых и струнных, к шуточным угрозам tutti и к всеобщему карнавальному передразниванию. В коде заметны более внешние комические эффекты.

В Четвёртой симфонии Бетховен достигает мудрого равновесия в своём диалоге с традицией XVIII века. Он уже не видит необходимости дерзить учителям или нарочито переиначивать правила игры. Это сочинение прекрасно воплощает ту сторону его личности, которая далека от расхожих представлений о Бетховене-громовержце, но вполне соответствует позднеклассическому взгляду на суть гения и искусства.